Нет такого человека, который бы не читал художественных произведений Льва Николаевича Толстого. Школьник заканчивает изучение букваря чтением коротеньких рассказов Льва Николаевича и далее не расстается с великим знатоком человеческой души и непревзойденным мастером слова в течение всех школьных лет. Не все, однако, знают, что Лев Николаевич Толстой является также замечательным учителем и воспитателем детей, великим педагогом.

Вопросы воспитания волновали великого писателя на протяжении всей его долгой жизни. Делу воспитания детей он отдавался с такой же страстностью, с какой творил свои художественные произведения.

По возвращении из университета в Ясную Поляну Лев Николаевич занимается с крестьянскими детьми в Яснополянской школе. Будучи офицером и принимая участие в боевых операциях на Кавказе, Л. Н. Толстой пишет «Детство» и «Отрочество» — произведения одновременно поэтические, психологические и педагогические. По окончании Крымской войны, в которой Л. Н. Толстой проявил себя пламенным патриотом и мужественным защитником Севастополя на самых опасных участках, — он наряду с другими художественными произведениями пишет повесть «Юность» и тем заканчивает трилогию, посвященную становлению человеческой личности.

К тридцатилетнему возрасту Лев Николаевич Толстой стал общепризнанным, знаменитым писателем. Перед ним открылось широкое и благодарное поле литературной деятельности и славы. Но его волнуют трудные вопросы воспитания народа. Он возвращается в Ясную Поляну и решает целиком отдаться делу воспитания и обучения детей. В одном из его писем этого времени (1860 г.) читаем: «Любителям антиков, к которым я принадлежу, никто не мешает читать серьезные стихи и повести и серьезно толковать о них. Другое теперь нужно. Не нам нужно учиться, а нам нужно Марфутку и Тараску выучить хоть немножко тому, что мы знаем».

Работая в Яснополянской школе и наблюдая работу учителей других немногих школ для крестьянских детей, Лев Николаевич убеждается в полной непригодности установившихся методов воспитания и обучения. Чтение педагогической литературы не дало ответов на волнующие его вопросы. В 1860 году Лев Николаевич едет за границу, изучает воспитательные учреждения Германии, Италии, Франции, Бельгии, Англии. Но и здесь ни теория, ни практика воспитания и обучения детей не удовлетворили великого чадолюбца. Вот выдержка из его дневника: «Был в школе. Ужасно. Молитвы за короля, побои, все наизусть, испуганные, изуродованные дети».

По возвращении из-за границы Лев Николаевич превращает свою Яснополянскую школу  своего рода педагогическую лабораторию по выработке новой системы воспитания и обучения. Одновременно в качестве мирового посредника Крапивенского уезда Тульской губернии учреждает ряд новых школ для крестьянских детей. Для освещения своего опыта, и опыта работавших под его руководством учителей издает педагогический журнал «Ясная Поляна». Постановка воспитания и обучения в Яснополянской школе была отрицанием всех устоев феодально-бюрократической педагогики, ревностно охраняемых правительством крепостников. Вместо муштры, палочной дисциплины и зубрежки— внимательное человечное отношение к детям, дружная и свободная жизнь ребенка в школьном коллективе, сознательное изучение элементов науки. Детей не принуждали учиться, а они приходили в школу с рассветом и уходили из нее поздно вечером. Детей не наказывали, не били, а они добровольно подчинялись требованиям учителя, признавали его авторитет и вели себя примерно.

Дух свободы витал над Яснополянской школой. Это не могло не беспокоить чиновников крепостнического правительства. Летом 1862 года в отсутствие Льва Николаевича Толстого был произведен обыск в «крамольной» школе. Искали тайную типографию и нелегальную литературу. И хотя ничего крамольного не было найдено, Лев Николаевич принужден был оставить работу в своей школе и прекратить издание журнала «Ясная Поляна». И, тем не менее, трехлетний опыт Яснополянской школы и статьи Толстого в журнале «Ясная Поляна» произвели на передовых русских людей огромное впечатление. Была показана новая школа на практике. Была доказана возможность осуществления разумной, подлинно человечной системы воспитания и образования детей.

Работая ряд лет над эпопеей «Война и мир», Толстой не переставал думать о детях, их воспитании, о школьной работе. В письме к А. А. Толстой в 1865 году он пишет: «Я все много думаю о воспитании, жду с нетерпением времени, когда начну учить своих детей, собираюсь тогда открыть новую школу и собираюсь написать резюме всего того что я знаю о воспитании и чего никто не знает, или с чем никто не согласен». Закончив роман «Война и мир», Л. Н. Толстой вновь всю свою кипучую энергию направляет на решение больших теоретических и практических вопросов воспитания детей. Он пишет «Азбуку» в четырех книгах, в которой по существу даны материалы по всем предметам начальной школы,— от алфавита до художественных рассказов, статей по естествознанию и материалов по арифметике. Какое значение придавал Л. Н. Толстой своей работе над «Азбукой», можно судить по следующей выдержке из одного его письма к А. А. Толстой: «Гордые мечты мои об этой азбуке вот какие: по этой азбуке только будут учиться два поколения русских всех детей от царских до мужицких и первые впечатления поэтические получат из нее и что, написав эту азбуку, мне можно будет спокойно умереть».

Закончив работу над «Азбукой», Л. Н. Толстой вновь принимается за решение той же задачи: он пишет «Новую азбуку» в одной книжке, а вслед за тем — «Книги для чтения».

Как истинный ученый, Лев Николаевич Толстой не доверял своему педагогическому чутью и своему знанию детей. Все свои учебники для школы он лично сам и через посредство учителей и членов своей семьи проверял в школах.

Живя в Москве, Лев Николаевич посещал школы и даже пытался получить место учителя в одной из начальных школ. Однако Министерство народного просвещения не сочло возможным доверить ему обучение детей.

Интерес к школе и детям Лев Николаевич Толстой донес до самой своей смерти. Незадолго до смерти он провел беседу с детьми Яснополянской школы по поводу розданного им журнала «Солнышко».

Чем можно объяснить глубокий интерес величайшего из писателей к вопросам воспитания детей народа? На этот вопрос отвечает сам Лев Николаевич. Он пишет: «Когда я вхожу в школу и вижу эту толпу оборванных, грязных, худых детей с их светлыми глазами и так часто ангельскими выражениями, на меня находит тревога, ужас, вроде того, который испытывал бы при виде тонущих людей. Ах, батюшки! Как бы вытащить! И тонет тут самое дорогое, именно то духовное, которое так очевидно бросается в глаза в детях. Я хочу образования для народа только для того, чтобы спасти тех, тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых. А они кишат в каждой школе». Л. Н. Толстой был пламенным патриотом своей Родины. Он видел могущество и славу своей Родины в развитии творческих сил народа. На каждом шагу он убеждался, что господство помещиков и идущих им на смену капиталистов не только материально разоряет народ, трудящихся, но и держит его в темноте, невежестве. Завладев всеми благами культуры и технического прогресса, помещики и капиталисты с помощью этой культуры и этого прогресса еще более закабаляют народ и грабят его, обрекают трудящихся на нищету и моральное одичание. В просвещении народа он видел важнейшее средство возрождения своей Родины.

Интересующиеся вопросами воспитания, найдут в педагогических сочинениях Л. Н. Толстого очень много свежих, правильных идей и мыслей. Читать Толстого — истинное наслаждение, несмотря на противоречивость многих его утверждений и парадоксов. В каждой его строчке вы чувствуете живую мысль, зоркий глаз, великую любовь к человеку и великую веру в него. Перед вами встают живые, умные, жизнерадостные, способные на творчество и великие труды, морально чистые крестьянские дети.

«Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас, или нам у крестьянских ребят?» — так озаглавливает Л. Н. Толстой одну из замечательнейших своих статей. В этой статье он подробно описывает проведенные им уроки сочинения рассказов в Яснополянской школе. После многих неудачных методических приемов, подтверждавших неспособность детей к самостоятельной творческой работе, Лев Николаевич предложил детям написать рассказ на пословицу: «Ложкой кормит, стеблем глаза колет». Сперва ребята не приняли предложение учителя.

«— Да ее как напишешь?— сказал Федька, и все другие, насторожившие было уши, вдруг отшатнулись, убедившись, что это дело не по их силам, и принялись за свои прежде начатые работы.
— Ты сам пиши,— сказал мне кто-то.
Все были заняты своим делом; я взял перо и чернильницу и стал писать.
— Ну,— сказал я,— кто лучше напишет,— и я с вами».

Так необычно начался урок. Дети заинтересовались. Первая страница сочинения Льва Николаевича была ими забракована. Началось коллективное творчество. Увлечение, энтузиазм были необычными. «Мы работали,— пишет Лев Николаевич,— с 7 до 11 часов; они не чувствовали ни голода, ни усталости и еще рассердились на меня, когда я перестал писать; взялись сами писать по переменкам…»

Дети проявили не только свой интерес к «сочинительству», но и большое художественное чутье, верность и меткость глаза, глубину переживаний, чистоту нравственных определений и чувств. Лев Николаевич был потрясен своим открытием. «Мне и страшно, и радостно было, как искателю клада, который бы увидал цвет папоротника: радостно было потому, что вдруг, совершенно неожиданно, открылся мне тот философский камень, который я тщетно искал два года,— искусство учить выражению мыслей; страшно потому, что это искусство вызывало новые требования, целый мир желаний, не соответственный среде, в которой жили ученики, как мне казалось в первую минуту. Ошибиться нельзя было. Это была не случайность, а сознательнее творчество».

За первой удачей последовали другие, еще более блестящие успехи. Вся современная Л. Н. Толстому педагогика и представить не могла, чтобы одиннадцатилетние крестьянские ребята могли сочинять повести, а Толстой печатал рассказы и повести, сочиненные яснополянскими учениками, как образцы подлинного искусства. Литературные критики могли лишь восхищаться и недоумевать.

В педагогике был совершен переворот. Л. Н. Толстой открыл педагогике ребенка. Он неопровержимо доказал всему миру, что ребенок, если ему предоставлена возможность творчества, если ему верят, если с ним обходятся по-человечески, если ему помогают, а не понукают и не начиняют всякой непонятной ему всячиной, проявляет ум, настойчивость и способен подняться до подлинного художественного творчества.

Лев Николаевич Толстой не смог научно объяснить своего педагогического открытия, будучи в плену идеализма. Идеал воспитания, по его словам, находится не впереди, а позади нас, так как ребенок родится на свет совершенным в смысле гармонии в отношении правды, красоты и добра.

Немало критиков посмеялось над порядками Яснополянской школы, в которой не было ни строго устава, ни строго установленного режима, ни строго установленных программ, где каждый учился тому, что было для него интересно. Но сквозь весь этот внешний беспорядок всякий внимательный педагог видит великую силу Яснополянской школы Толстого. Дети в ней учились со всей энергией и даже страстью. Это потому, что в этой школе детей уважали, о них заботились, интересы их изучали и старались учить интересно.

Учение есть серьезный и часто тяжелый труд. Толстой доказал, что это — увлекательный труд, если только учитель найдет должный предмет, будет учить тому, что надо для жизни и применит соответствующие детской природе и детским интересам методы. Умейте открыть душу ребенка, дайте пищу его уму, дайте направление его неиссякаемой энергии, и он будет прилежен, старателен, трудолюбив. При интересном преподавании и правильной организации ученик без страха и без палки усвоит в тысячу раз больше, чем при принудительном преподавании.